Romandaom

5.

ты – это тоже я – хотя и не то же

___

бревно не тонет

(из камасутры)

___

вспоминание (άνάμνησις) платона не имеет никакого отношения к памяти точно так же как снови́дение кастанеды не имеет ничего общего ни с обычным видением снов ни с lucid dream

___

не забывай что женщина как шакти является проводником энергий разрушителя шивы поэтому все их рассказки о счастливой семейной жизни всего лишь хитроумная ловушка для лохов – ну или обучающие грёзы для маленьких девочек натура которых пока и всё ещё пребывает в глубокой архетипической коме...
___

однако же кроме пары шива-шакти есть ещё и вишну-лакшми а так же брахма-сарасвати(вач/рич) поскольку даже «внутри» божественной жизни не всё так однообразно как в пресловутом «океане» ньюэйджевскиих «духовных учителей» поглотившем и растворившем в себе все до единой капли потому что живой господь не просто един но именно и прежде всего три-един при том что взаимоотношения трёх и есть собственно жизнь

___

предложу вам такую притчу: поскольку вы рождены у вас есть стало быть родной отец однако же ваша мать (природа) развелась с ним и вышла замуж за другого который и занимался вашим воспитанием но вот настало время когда вам крайне захотелось узнать своего истинного отца и – что? – вы же не попросите свою родительницу вернуться к нему хотя именно это быть может и было бы вполне естественно но тем не менее исходя из сложившейся ситуации вы скорее всего отправитесь на его поиски а не станете переделывать мать – так вот: поиски своего отца это и есть становление на путь-дао по ходу которого вы узнаете наконец что сами себе и мать и…. отец – о воистину дважды рождённый!

...

однако всякое сравнение хромает поэтому дабы идти ровно – перестань наконец всё сравнивать даже если тебе и кажется что по ровному идти сподручней

___

ad marginеm:

изречение «знающий не говорит» вовсе не означает будто бы человек знания всенепременно молчит – просто в говоримом им не все улавливают вложенный туда смысл а потому его речения для них бессмысленны и пусты как глухое молчание при том что в их собственной пустопорожней болтовне нет знания как такового ни на гран

___

цитирующие изумрудную скрижаль тота-гермеса триждывеличайшего (кто мне скажет кстати почему тот именно трижды а та – изумрудная?) начисто забывают о том элементарном факте что текст этот является герметическим – то есть как говориться запечатанным за семью печатями – и как таковой должен быть как минимум распечатан а потому буквальное его прочтение конечно же весьма поучительно но тем не менее начисто лишено аутентичного ему смысла и я не говорю здесь о такой простой вещи лежащей на самой поверхности как та что первое и чаще всего эксплуатируемое речение (Quod est inferius est sicut id quod est superius) говорит отнюдь не о тожестве «верха» и «низа» а об их подобии – иными словами в применении к ангелам и бесам например сие не означает ни того что посланники сущие наверху по сути своей точно такие же как супостаты обитающие внизу ни того тем более что и те и эти суть одно и то же но речь здесь о том что у заложников низа – подобно тому как у держателей верха – есть кроме всего прочего непреложная иерархия их чинов – etc

___

в свете так называемой «обратной перспективы» – этого основополагающего принципа оккультной феноменологии – первый постулат изумрудной скрижали (Quod est inferius, est sicut (id) guod est superius, et quod est superius, est sicut (id) quod est inferius, ad perpetrandamiracula rei unius) может быть прочитан так например:

то – что внизу – наверху

а что наверху – то внизу

взаимовсеуподобление – вот основа  круговращений единого превращений

…

post scriptum:

как E=mc2 это просто набор знаков значение которых раскрывается только лишь в контексте от глубины и широты которого зависят таковые же и знания того выражением чего эти знаки являются – точно так же и принцип обратной перспективы раскрывается не иначе как в соответствующей практике которая и является его теорией

___

кое-что о герметизме:

как без скафандра не выйдешь в открытый космос

так без гермеса не войдёшь в соткрытый гнозис

___

ad marginem:

Люди бывают разные, как и свечи:

одни для света и тепла…

а другие – в задницу!

(фаина раневская)

…

и если первые лишь создают комфорт

то именно другие – исцеляют...

___

если с умом осваивать континуум пространства-времени оседлав при этом вместо воображения трёхглавого змея кундалиныча тогда в конце концов тело мира вывернется наизнанку и внутреннее станет внешним а внешнее – внутренним потому как лобное место в нём и есть точка обращения

(из мастерской оккультной феноменологии –
рассматривая символ уробороса)

___

однажды в уборной у друзей на месте туалетной бумаги я обнаружил пакет с надписью: "бумага для записей" и подумал что это вполне логично потому как там – за писей – именно задница и есть....

___

с буддой спорить сложно

его весть непреложна

а вот с буддистом можно

переложенье – ложно

___

не трогай того что слежалось давно

оно будет ... рифмой – увы – всё равно

___

скажу друзья вам всем открыто

грааля чаша – не корыто...

не путайте дыру в хранилище

с его утонченным вместилищем

не вложишь знание во всех

не сможешь в тех – в ком тьма прорех

___

забавно:

написав книгу «скрытые механизмы власти» ты – возможно – защитишь кандидатскую а напишешь «власть: оккультные принципы» – и тебя зачислят в сатанисты объявив проводником сил тьмы

___

γνῶσις:

к болотной воды пристрастился кто вкусу –

вода родниковая будет безвкусной

___

coincidentia oppositorum:

мы так давно и – главное – совершенно бездумно привыкли повторять: «истина всегда посередине» – что начисто забыли все при этом самоочевидное: середина как таковая определяется не иначе и только лишь посредством крайностей (да/нет – etc – добро/зло) которые стало быть необходимо именно испытать при том что испытать всенепременно самому (имярек) то есть в буквальном смысле слова: именно!

___

другого почувствуешь как себя

узнав лишь себя как другого

___

тот пребудет в теперь сам и в здесь

кто такую продумает весть:

то что было и будет – не есть!

___

вампирам на заметку:

слыть чтоб интеллигенцией –

пить из горла не смейте вы!

___

скажу вам открыто в глаза

чтоб не было тайн между нами:

мужчины бывают козлами

когда с ними рядом – коза

___

посетителю фейсбука:

взгляни-ка – ну!

какое nu?

какой рассвет?

какой закат?

здесь жизни нет –

лишь цифры в ряд:

1010001101011010

0111001010001010

……………………

___

согласно оккультному принципу обратной перспективы бодрствованием (джаграт) является – соответственно – состояние бодрствующего духа подобно тому как сновиде́нием (свапна) оказывается состояние нашего так называемого повседневного «бодрствования» а глубоким сном без сновидений (сушупти) – устойчивая безобъктная медитация при том что турийя – это и есть тот самый «небесный иерусалим» где пробуждённые со-общаются в духе

___

давайте друг друга любить

хоть это порой очень сложно

влюблённых – да – можно убить

любовь же – никак невозможно

___

взрослые милые

маски противные

скиньте вы эти

и станьте как дети

чтоб на планете и вашей страны

дети не стали такими как мы

___

не спешите меня жить

___

себе на радость иль на горе

но облако влюбилось в гору

и стало звать её с собою

забыв что неподвижны горы

свою любовь пытаясь сдвинуть

оно так силы напрягало

что ливнями вниз опадало

ну а когда вконец устало

у стоп горы той – морем стало

___

ad marginem:

Ношу из золота вериги я -

Капитализм моя религия.

(Александр Дельфинов)

***

в поводыри бы вам – вергилия...

___

когда ева была вся в адаме

да носила его там годами –

их раздельно никто не видал

и скажу по секрету меж нами –

имя дал им творец: евадам

___

сначала пих-пих-пих

а затем пых-пых-пых

вот и весь стих

___

открою такой вам секрет:

писать можно всякие бредни

исток их назвав словом «древний» –

и вот уже бреда в них нет

___

свободно идти по пути –

то не воду в истоке мутить

попробуйте в этой вы мути

дойти до её самой сути

https://www.proza.ru/2015/08/28/1104

___

иной молчит как говорит

тем проникая в суть основы

где мишура словес горит

и возрождается мир новый

другой болтая без умолку

не скажет слова – всё без толку

как помелом язык пылит

весь мир засыпав сора слоем

который – как и он – сгорит

в огне родившейся сверхновой

___

             «я есть то»

ни молчанья нет ни слова

то – что есть всему основа

не поместится ни в «есть»

ни в «теперь» оно ни в «здесь»

ни в «оно» ни в «том» ни в «этом»

нет его и в «нет» при этом

назови иль тьмой иль светом

попадёшь впросак ты снова

потому как безусловно

слово есть поверх всех слов

что основа всех основ

___

для того чтобы мочь делать то

чего желаешь –

желай того что не можешь

во всю мочь!

____

по сути своей судить отнюдь и вовсе не значит осуждать ибо суд есть не иное что но именно обличение и судить означает по существу называть вещи своими именами срывая с них тем самым иллюзорные личины до полного обнажения их подлинной сути

___

когда параллельно прямые

не где-то а здесь вдруг встречаются

забудь геометрий былины –

любовью их связь называется

___

когда притяженье планид

и всей земли вас не давит

это значит что вы влюблены  

и ваше тело – взлетает

___

мы чаша лучшего вина

игристого хмельного

тобой наполнен я сполна

и не хочу иного

ты влага я сосуд пустой

внутри однако ты

бесформенна всей глубиной

без этой пустоты

___

когда вам от имени океана втирают про его отдельную ото всего всеблаженную безмятежность не забывайте: он и есть все те самые реки что оставляют свои берега ради слияния в нём с самими собою  друг в друге и без нас он так и оставался бы заурядной болотной лужей

___

ad marginem:

"Мудрый понимает, что за каждой агрессией другого человека стоит просьба о Любви" –

поэтому перестаньте выпрашивать любовь и в мире станет меньше агрессии

___

быть идиотами князьям

не позволяет их порода

но ведь в семье не без урода

и в назидание всем нам

среди князей родился мышкин

как оправдание им – в книжке

____

девиз сталкера:

ничто не имеет значения

но всё чревато смыслом

____

у меня часто спрашивают в связи с практиками группы «энсоф» каково отличие «воли» от «намерения» а его от желания и хотя эта тема весьма деликатна отвечу как обычно самым простым и наглядным образом: когда вы практикуя задержку дыхания хотите затем жадно вдохнуть воздух – то это и будет вашим желанием при том что усилие наперекор ему продолжать не дышать станет вашим намерением или о том же но ещё проще: желания овладевают нами тогда как намереваем мы сами – ну а что касается отличия намерения от воли то для уяснения этого я предложу вам ознакомится с контекстом "тео-антропо-схемы" исходя из которого (или точнее войдя в который) вы сможете самостоятельно выяснить для себя интересующие вас моменты

___

вдох выдох вдох выдох вдох выдох вдох…

……………………………………………….

и так изо дня в день – рутина!

___

держать язык за зубами:

говрят что у древнего человека было 44 зуба - то есть примерно столько же сколько букв в старославянской азбуке и (условно говоря) санскрите а сейчас у нас 32 зуба - то есть столько же сколько букв в русском алфавите (буква "б" как лигатура б-г'а не считается и потому не имеет цифрового соответствия - о чём кстати сказать хронически забывают новомодные нумерологи схемы которых - соответственно - весьма хромают)....

___

ad marginem:

"Опустоши свой разум. Стань аморфным, бесформенным как вода"

но – пардон – это полнейшая чушь и глубочайшее заблуждение тех кто настолько опустошил свой ум что не знает уже элементарнейших вещей:  вода отнюдь не аморфна и не бесформенна – что собственно и позволяет ей всегда оставаться самою собой

___

мне часто ставят на вид что – мол – я неправильно выстраиваю композицию в своих фотографиях а так же неграмотно то непроффесионально это но – господа – ведь я вам не фотограф а богословствующий феноменолог с фотоапаратом в руках который пытается снять то и так что и как он увидел а не подгонять таким образом увиденное под шаблон виденного вами

___

в безвременные времена кали юги

на севере знания нет и на юге

на западе нет его и на востоке

лишь в сердце оно сохранилось – в истоке

___

«БОЖЕСТВЕННЫЙ МРАК» «НИРВАНА» И «ДАО»

  Со времён Возрождения, и в особенности после критических работ Г. Коха и Й. Штигльмайра (конец ХIХ – начало ХХ веков), в науке бытует устоявшееся мнение, согласно которому Дионисия Ареопагита принято считать неоплатоником, а его труды (в частности, «О Божественных Именах») – чуть ли не комментарием и конспектом «Первооснов теологии» Прокла. Да, действительно, Дионисий выражает свой мистический опыт языком (нео)платоников, но говорить о его (нео)платонизме только лишь на основании способа выражения так же нелепо, как объявлять математиком всякого, кто использует математические выражения.

  Ведь что такое неоплатонизм и платонизм вообще? Платонизм есть систематически разработанная интуиция тела. Он не знает идеального мира в его чистой идеальности, а потому он мыслит Бога абсолютно имманентным миру. Здесь мы имеем обоженный космос, и, следовательно, в нём немыслимо таинство преображения, поскольку все субстанции, включая и человека, мыслятся абсолютно вечными, и каждый человек, поэтому, есть принципиально богочеловек – само же божество есть формализованная идея. Оно есть число, а потому божеств много, поскольку много чисел. Такое божество в своей глубочайшей основе не может быть личностью, оно – безымянно, а потому здесь невозможна никакая молитва, но лишь холодное созерцание, абстрактный экстаз, методическое восхождение от низших ступеней обоготворённого космоса к высшим, но всё того же божественного космоса, поскольку платонизм вообще не различает мира божественного и мира тварного. В нём мы имеем безначальный и бесконечный круговорот вещества и душ в иерархически структурированном космосе (см. Лосев А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии. – М., 1930; он же: История античной эстетики. – т. 6. – М., 1980)

  Если теперь внимательно перечитать творения Дионисия Ареопагита, то можно с уверенностью сказать, что у него сплошь и рядом именно преодоление всякого платонизма, и этот существенный момент ускользает от внимания исследователей потому именно, что они, как правило, склонны видеть эллинизацию христианской мысли там, где на самом деле имела место христианизация эллинской мысли. Иными словами, при изучении наследия Дионисия почему-то игнорируется тот факт, что он был в первую очередь христианином, а не платоником и что он использовал язык (нео)платонизма для описания именно христианского опыта, причём использовал его потому лишь, что это был язык его эпохи. А потому и, скажем, «Мистическое Богословие» является отнюдь не первоосновами теологии, но именно и прежде всего выхождением за пределы любой теологии для того, чтобы войти в область «Божественного Мрака», в котором всякая теология теряет свой смысл. Более того – это и не философский трактат так же, а практическое руководство для преодоления любой философии, как и любого знания вообще. Это попытка приблизиться к Тому, Кого невозможно охватить никакой системой взглядов.

  Посмотрим на эту проблему с точки зрения «четырёх арийских истин» буддизма:

1) существует мир (пока ещё не разделённый на мир Божественный и мир, так сказать, сам по себе);

2) существует Причина мира (созерцание соразмерности, существующей в мире, указует на Творца этой соразмерности; здесь, собственно, и возникает ощущение бездны между Творцом и тварью);

3) существует возможность преодоления этой бездны, ведущая к единению твари (мира) и Творца;

4) существует путь, ведущий к этому единению, который и предложен в «Мистическом Богословии».

Другими словами, типологически метод Дионисия скорее можно назвать буддийским, чем (нео)платоническим, поскольку речь у него идёт именно о «затухании», прекращении какой бы то ни было деятельности, будь то умосозерцание или чувственный опыт, ибо Тот, Кому человек дерзает пред-стоять лицом к Лицу, абсолютно трансцендентен (но и – о тайна из тайн – через посредство Христа абсолютно имманентен) миру, но ни этой бездны, ни этого дерзновенного предстояния как раз и не знает ни неоплатонизм, ни платонизм, ни эллинизм вообще, потому что всё это – «для эллинов безумие». «Божественный Мрак» Дионисия, таким образом, скорее находит свой аналог в «нирване» буддистов, нежели в «экстазах» Плотина.

  Более того, само «учение» Иисуса Христа (если о таковом вообще возможно говорить), во всяком случае его смысловое ядро, совершенно чётко вписывается в структуру благовестия Будды, как оно изложено в Сутре Обращения Колеса Дхармы, а именно (буддийские термины заменены здесь на христианские):

1) существует грех;

2) существует причина греха;

3) существует высвобождение из-под власти греха;

4) существует путь, ведущий к таковому освобождению, который изложен в Восьми Заповедях (ибо девятая является расширением восьмой) Блаженства (Мф. 5:3-10), являющихся таким образом аналогом арийского восьмеричного пути. Поскольку о заимствовании речи быть не может, то, как мне видится, о подобном «совпадении» (даже на текстуальном уровне) и о его причинах есть повод задуматься. Здесь же сразу следует оговориться и самоопределиться: обнаруживая параллели различных религиозных систем, я стремился не столько показать их равнозначность или, скажем, единство, сколько указать на тот факт, что в Благой Вести, на мой взгляд, заключена вся полнота возможного для человека религиозного опыта.

  Если отбросить всевозможные инсинуации критиков буддизма, то «нирвана» предстанет отнюдь не как отрицание сущего («сансары»), но как возможность его преодоления с целью достижения сверх-сущего, однако же именно как возможность, поскольку нирвана как таковая является пределом сансары, и потому она оказывается отнюдь и вовсе не завершением пути буддиста, как это обычно принято считать, но его подлинным началом. Просто не следует забывать что буддизм – это именно путь и путь именно спасения, то есть переход-переправа из имманентного в трансцендентное. Если же идти на поводу общепринятой точки зрения, то получается, что спасаться собственно и некому и не в чем («Есть Нерождённое, Неставшее, Несделанное, Несоставное; если бы его не было, о монахи, не было бы спасения из этого мира рождённых, явившихся, сделанных, сложных»), а получается так потому, что путают путь и метод Будды с его целью (точно так же как путают «язык» Дионисия с тем, что он этим языком пытается выразить). Мысль же Будды предельно проста. Он всего лишь предлагает в чисто «техническом» смысле смотреть на мир и на человека как бы на несуществующих. Иными словами, положение, скажем, о том, что «Я» не существует, следует понимать так: о «Я» необходимо думать, что оно не существует имея в виду прекращение страданий (причём «думать» именно в сугубо буддийском смысле этого слова: думать определённым образом, а именно определённым данным учением, а не рефлектировать в общеупотребительном смысле). Всё это говорит о том, что к понятиям буддизма необходимо подходить не с точки зрения филолога, философа логика или буддолога, но с точки зрения человека «вошедшего в поток», поскольку буддийская терминология имеет практический а не умозрительный смысл, хотя она может быть значима как для филолога так и для философа с логиком и буддологом. Путаница происходит тогда, когда психологию буддизма переносят в сферу онтологии. Иными словами, если, к примеру, космос платоновских универсалий является абсолютно вербализованным космосом «чистой» онтологии, то психо-космос буддизма неотрывен от внеэпирических состояний психики, то есть это не метафизика, а мета-психология, поскольку метафизика как таковая имела своим первоистоком философское осмысление собственно физики, то есть природного бытования эмпирических объектов, по отношению к которым метафизика выступала как натурфилософия. Цель же буддизма ( как и Дионисия) – это состояние «не-я» и «не-мыслия», в котором и только в котором возможно – однако именно только лишь возможно а не гарантировано – соприкосновение с вне-мирным. Буддизм, таким образом, описывает не мир вовсе, а состояния сознания воспринимающего этот мир человека, поскольку его интересует не универсум как таковой, но феномен сознание в нём. Поэтому даже чисто логические проблемы, которые так виртуозно решали учителя буддизма, предназначались для полемических целей (то есть для отстаивания своей доктрины перед лицом иных, а так же для привлечения неофитов и с целью переубеждения последователей других школ в философских диспутах) и к самому «учению» не имели никакого отношения. Само же учение нацеливало своих адептов на освобождение как от всего чувственновоспринимаемого так и от умосозерцаемого для того, чтобы войти туда («нирвана»), откуда возможен переход в над-и-вне-мирное, каковое само по себе в буддизме не только не описывается, но даже и не постулируется, ибо на уровне имманентного никакой разговор о трансцендентном не имеет смысла, но чтобы освободиться, необходимо знать от чего именно необходимо освобождаться, вот почему мы находим в буддизме такое скрупулёзное описание всех возможных состояний сознания а так же объектов на которые оно направлено.

  Попытку прорыва из имманентного в трансцендентное мы находим так же и в даосизме, поскольку его исконной задачей являлся выход за пределы всеобщей космической бинарности сил «инь-ян» в чистый духовный монизм единения с «дао», превыше которого нет никакой реальности или принципа, ибо только оно обладает признаком подлинного само-бытия, и ничто в сфере оформленного или бесформенного, видимого или невидимого этим признаком не обладает. Правда, по устоявшейся традиции, даосизм принято сводить к ряду психофизических, социальных и моральных рецептов. В действительности же даосские мастера ставили перед собой задачу тотальной мистической трансформации человека, не сводимой к простой психической моральной или социальной переориентации, а направленной на достижение сверх-психиского опыта, поскольку человек, не достигший такого состояния, не может иметь признаков подлинного само-бытия, подобного Дао, но, напротив, оказывается обусловленным многообразием феноменального мира и становится, как говорят даосы, «укоренённым (запертым) в вещах». Схожую мысль мы находим и в конфуцианском памятнике «Ли цзи»: «Когда человек изменяем вещами, тогда разрушается оформленное Небом (тянь ли), и до предела развёртываются человеческие страсти», причём страсти здесь (как и в христианстве) следует понимать в качестве деформированных волей чувств, которые сами по себе – бесстрастны. И если в отношении обусловленности страстей волей и вещами даосизм солидаризируется с конфуцианством, то в отношении верховного принципа учения эти расходятся кардинально, ибо для конфуцианства таковым является имманентное Небо, а для даосизма – трансцендентное Дао.

  Несмотря на сложную иерархичность сущего, которую мы находим в даосских писаниях, само Доа является не только вершиной этой иерархии, но вершиной трансцендентой по отношению к ней: «Человек сообразен Земле, Земля сообразна Небу, Небо сообразно Дао, а Дао сообразуется с собою самим как таковым» (Дао-дэ цзин, § 25). Дао пред-оставляет возможность этой иерархии быть, но само, в конечном итоге, не сводимо к ней, как не сводимо вообще к чему бы то ни было явленному: «Пред-явленное Дао не являет своей вне-начальной основы» (Дао-дэ цзин, § 1. – Тайбей, 1966). Поэтому и путь единения с Дао требует не методического восхождения (эта исконная интенция даосизма наложенная на проникший в китай буддизм породида уникальный китайский феномен чань-буддизма) по ступеням иерархии, но мгновенного преображения всего естества человеческого: «Затвори врата (своих чувств), притупи остроту (восприятия), расплети все узлы (мыслей чувств и телесных зажимов), гармонизируй (сущностное) сияние, воссоедини разъединённое, – так свершается единение с Изначальным» (Дао-дэ цзин, § 56). Можно сказать иначе: человек призван воссоединить в себе Небо и Землю для того, чтобы вырваться наконец за их пределы.

 Итак, мы выяснили, что ранний даосизм, буддизм и христианство (в лице Дионисия Ареопагита) предлагают нам совершить прыжок над бездной всего умосозерцаемого и чувственновоспринимаемого, и что, таким образом, эти «учения» следует относить к традиции мистического трансцендентализма, а не к иной какой традиции (с той лишь оговоркой, что буддизм и даосизм, не будучи традициями Откровения, умолкают там, где обретает голос христианство, а именно: человеческое слово смолкает тогда и там, когда и где возвещается Слово). В противном случае мы никогда не поймём, каким, например, образом «писания» Дионисия могли стать настольной книгой мастеров умного делания – исихастов, и как могли даосы находить в «Дао-дэ цзине» не только темы, но и метод медитаций, а также – почему буддизм, утверждающий иллюзорность мира и души, вменял своим последователям в обязанность любовь и сострадание ко всему живому.

  Однако для адекватного прочтения памятников мистической традиции необходимо не забывать что буква (язык определённой кульуры) убивает, а дух (срывающий покровы этих букв) – животворит. Иными словами: что духом написано, – то духом и в духе должно быть прочитано.

Киев, 1989

___

                                                                       СМЕРТЬ ИОВА

                                                                        Тогда Иов встал и разорвал верхнюю одежду свою,                                                                                                     остриг голову свою, пал наземлю и...

                                                                           Книга Иова 1. 20                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                  

                                                                         …Думал, думал, да ни с того, ни с другого

                                                                         заворотил в кабак, а потом прямо в прорубь,

                                                                         и поминай как звали.                                                                                                                                                            Н. В. Гоголь

                                                                                                                                               

I

   «Больше не могу. Всё. Надо брать себя в руки. Сколько можно курить...» – думаю я, но рука, являющаяся частью моего тела, которое давно уже живет своей особой, самостоятельной и не зависящей от разума жизнью, методично разминает очередную сигарету.   И всё-таки я – спокоен.   Привык.   Иногда мне кажется, что так и должно быть, что рука моя являет собою лишь видимость непослушания, а на самом деле послушно осуществляет некую эволюционную программу, и, быть может, именно так когда-то давным-давно наш обезьяноподобный предок – это наивное дитя природы, этакая милашка мимими– взял да и дал своим рукам волю, и те, вместо того, чтобы хвататься за ветви деревьев, дабы добыть калорийный плод, схватили каменюку и сбили вожделенный банан. Так взбунтовавшаяся рука стала началом цепной реакции, результатом которой являемся все мы с вами, и теперь, не в силах остановиться, продолжаем швырять что попало и куда попало, именуя сей процесс – прогрессом.   Так что я – спокоен.   А вдруг именно моя рука являет собой новый виток эволюции?   Как знать… потомки разберутся.

   Сегодня же – субботнее утро.   Я – на кухне.   Сижу на табурете и курю, прозревая в зигзагах дыма контуры будущего. Но это величавое марево не мешает мне сознавать, что кухня моя невелика. Низкий потолок да крошечное окно придают ей сходство с бочкой Диогена. Не все, однако, соглашаются со столько вольным сравнением; ну и пусть. Я не огорчаюсь.   Вообще-то среди древних греков – тьма Диогенов, но память по себе оставили только трое, и в их числе тот, который известен современным людям, потому что жил он – в бочке, питался – подаянием и называл себя гражданином мира. Возможно, он тоже прозревал будущее по теням толпившихся вокруг бочки людей.   «Интересно, – думаю я, – курил Диоген в своей бочке или нет?»   В это время дымное марево конденсируется, и появляется мой сын, студент университета, философ.   Порой мне кажется, что он и в самом деле – мираж, фантом. То ли от занятий, то ли от постоянной спешки, а может быть от совместного воздействия того и другого, – чадо мое растет неврастеником. Этакий фантом с неврастенией.   Как известно, нервная система неврастеника постоянно напряжена, отчего многие его поступки выходят из-под контроля воли и становятся спонтанными, а неврастеник – соответственно – с понтами. По этой причине мой сын неуправляем, как взбунтовавшийся робот.   Неуправляемы сын хмурит ясное чело небожителя и просит меня не курить. Его просьба, как и его хмурое чело сильно меня раздражают, потому что сегодня я не только прозреваю будущее в зигзагах сигаретного дыма, но и созерцаю прошлое, скорбя по умершему другу. Можно даже без преувеличений сказать, что именно эта самая созерцательная скорбь является причиной того, что я курю и думаю: курил или нет Диоген в своей бочке.   Вообще-то, честно говоря, я – писатель с огромным количеством неосуществленных замыслов. Такое количество замыслов сильно меня истощило, и я, как и мой сын, стал неврастеником, а это значит, что и у меня вместо нервов – невры (никогда, кстати сказать, не понимал, почему тот, кто лечит нервы – именуется невропатологом?), а если и нервы, то – ни к черту. Вся разница между мной и сыном – в стаже. У меня солидный стаж. Можно даже сказать, что я неврастеник-ветеран. Как всякий ветеран, я тоже неуправляем и лишен контроля воли. Мирное существование двух неврастеников под одной крышей, даже если эта крыша поехала, превратившись в крышку бочки, а сосущество оказалось фантомом с неврастенией, принявшим облик моего сына, так вот, – подобное сосуществование двух неврастеников в таких сомнительных условиях – затруднительно, потому что во всем отсутствует гармония и – ну и так далее.   – Не делай мне замечаний, – отвечаю я голосом, в котором злость и безмерная усталость слышатся одновременно, – давай лучше поговорим о Диогене.   Мой сын протестует:   – Диоген сидел в своей бочке один и никому не мешал. А может быть его даже изгнали из коммуналки, где он курил и всем мешал своим вздорным характером. Он – мешал. Его – выгнали. И тогда он поселился в бочке, чем вскоре стал знаменит. Потом о нем узнал Тиран и пришел побеседовать. Говорит: проси, чего хочешь? А тот: не заслоняй мне солнца! На том и разошлись.    Разумные доводы сына приводят меня в бешенство. Дело в том, что неврастеник не может принять доводов рассудка, вложенных в уста собрата, даже если они разумны; тем более если они – разумны. Свет меркнет в моих глазах, голос хрипит, и этим голосом я кричу сыну, что хоть он и фантом, но, тем не менее, может убираться ко всем чертям:   – Если ты такой умник, подыщи себе другую бочку!   Сын багровеет.   Участь фантома его явно не устраивает.   Его глаза бегают.   Он ищет, чем бы меня убить, дабы моей смертью доказать собственную реальность.   Жажда убийства в нем столь очевидна, что я и сам начинаю сомневаться в его ирреальности и – содрогаюсь.    Не найдя подходящего предмета, сын, словно ошпаренный, выскакивает вон, срывая с вешалки и швыряя на пол мой любимый черный костюм.   Это его ответ и моя победа.   Но победа – пиррова.   Говорят, что высокая плата за подобную победу – ее признак.   Еще говорят, что Пирр, подсчитав горы трупов из полноценных мужчин своего государства, какое-то время страдал бессонницей. И хотя количественного эквивалента между моей победой и победой Пирра не существует, но душевное потрясение, тем не менее – сходно. Не знаю, как насчет расстройства сна, однако нервы (они же невры) изрядно разгулялись, и, чтобы успокоиться, я продолжаю курить и думать, разгребая руками сигаретное марево.   В пятницу ушел из жизни мой друг, отдав Богу душу.   Еще в четверг душа находилась в теле, тело сидело напротив меня, а я пил чай и выслушивал исповедь:   – Как же это так, – стонал мой друг, – ведь это уже не я – живу, но живет во мне – культура, а где – я и что это вообще такое – я, не ведаю. Жизнь проходит, а меня в ней – нет. Но нет меня и – в смерти. Где же? – Он помолчал.   Я подул на чай.   – Знаешь, – продолжил он, – я всё больше ощущаю себя этакой уткой, нашпигованной яблоками информации и штампов, потому что все мои, казалось бы, самые сокровенные переживания и чувства, все их струения и всплески, на самом деле все это – лишь брожение ее, этой самой культуры, содержания. Да, именно так: во мне бродит вино культуры, превращаясь в уксус.   – А ты не бойся закваски фарисейской, – ответило мое тело, ибо душа моя, барахтаясь в чашке с чаем, лишь булькала невнятно и пузырила:   – Бу, бу, бу, буль; бу, бу, бу, буль.   Но вот теперь уже думаю я:    «Как же это так? Ведь поэт уверял, что культуру убить невозможно; но – вот же: тело неподвижно лежало в колыбели гроба, спеленутое в черноту строгого костюма, а душа осиновым листом трепыхала на сквозняке, пригвождённая к обрывку бумаги неизбежным: «Всё. Больше не могу».

II

   А впрочем, всё было не так.   Вернее – не совсем так.

III

   Словно паук в паутине, я сидел в клубах дыма и прозревал в его зигзагах возможное будущее.   Или – возможное прошлое?   Или – возможное настоящее?   Или – ?

IV

   Возможно ли?   Возможно.   Все дело в крыше.   Вернее – в чердаке моей памяти под крышей Дигеновой бочки, которая (бочка или крыша?), как мне кажется, поехала, не выдержав напора действительности, оплотневшей в образе моего эфемерного сына.   «А был ли мальчик?» – думаю я и вспоминаю ушедшего из моей – или его? – жизни друга.   «А был ли друг?» – думаю я и вспоминаю ворвавшегося в мою жизнь из утробы дыма – сына.   Крайности – сходятся.   Круг – замыкается.   Я – делаю очередную затяжку.   – Паук, – шепчу я, выпуская дым и всматриваясь в контуры вечности, где замечаю вдруг Свидригайлова, который развратничает с пятилетней девочкой, наслаждаясь сыростью деревянной деревенской баньки да срамом.   – Бред, – шепчет паук – А ты помни, что нынче день субботний.    И я помню.   А толку?

V

   Сын убежал, опрокинув мой костюм.   Смерть опрокинула моего друга.   А я, опрокинув рюмочку водки, спешу восстановить опрокинутое другими: поднимаю и, подняв, облачаюсь в черноту своего костюма, а затем, вернувшись на табурет, пытаюсь выловить из небытия тень почившего в нем друга, но водка, творя свое коварство, не позволяет мне сосредоточить взгляд лишь на одной единственной тени, и я начинаю понимать, что сам опрокидываюсь в мельтешащее марево теней, и, дабы смягчить падение, опрокидываю еще одну рюмочку: на пол.

VI

   «Папа, – тиранят мой слух суждения сына, и я не удивляюсь, потому что привык вести с ним мысленные беседы, ибо реальные – чреваты скандалом. – Папа, твои мысли пьяны и бредут по тропе развоплощения. Я, конечно же, не Гуссерль, но всё же я вижу эти мысли, и я не стану им мешать. Пусть бредут, пока не свалятся в канаву бреда, где, собственно, и есть их настоящее место. Должен тебе заметить, что Достоевский – не Свидригайлов, да и ты – не Моисей, а потому и все твои попытки извлечь тень друга из тьмы египетской – смешны. Почитай лучше Гегеля или Платона, они научат тебя мыслить, папа».   «А я почитаю лишь российский дзен Шестова, твои же Гегель и Платон вовсе не мыслители. Один – добрый малый – всю жизнь писал апологию Сократа, выдумывая такой идеальный мир, в котором с хорошим человеком не может произойти ничего дурного ни при его жизни, ни после его смерти, другой же – такой же фантом, как и ты, а ты – …»

VII

   В это время из комнаты сына доносится глухой шмяк упавшего тела.   Я – вскакиваю.   Тени – замирают.   Дверь – заперта.   К дверям приколота записка:   «Папа, ты, видимо, прав. Я – фантом, ибо уже не я живу, но живет во мне неизвестно что. А потому я – ухожу. Может быть, ты и прозришь меня когда-нибудь в клубах твоего вечного дыма».   – Как же это так?! – кричу я и понимаю, что пора ставить точку, отдавшись во власть магической семерки.   Дрожащей рукой я пишу на обороте записки моего сына всего три слова:«Больше не могу».

Киев1989

___

В поисках утраченного

                                                                                                                                 Язык – обитель бытия.

                                                                                                                                 В обители языка обитает человек.

                                                                                                                                                        Мартин Хайдеггер

Предисловие

     Дело философа, как философа, не называть, а взывать к открытому – и, тем самым, надежнее всего сокрытому – в слове смыслу. Смысл есть событие встречи мысли мыслящей с мыслью осмысливаемой, где открывается возможность сознания в качестве самоосознания. Смысл осуществляет себя в молчании, которое не разрушается и не разрешается в слове, но лишь очерчивается им, а потому любое слово оказывается достаточным для бытийного прозрения, если воспринимается оно в безграничной перспективе своего смысла, к которому взывает мыслитель. Мыслитель, конечно же, не тот, кто мыслит, но тот, кто отдает себя мыслимому, а не берет его себе, не присваивает его себе в акте понимания; потому что по-нять (по-ять) что-либо, это и значит усвоить его, усвоить же что-либо можно лишь пожирая его. Мыслитель, напротив, отдает себя мыслимому, как отдается только любящий. Мыслитель и есть любомудр, то есть, в буквальном смысле, философ. И не есть ли, поэтому, философствование в некотором смысле подвиг, а именно: по-двиг, сдвиг вопрошающего внимания, вынимание его из само-достаточной сферы самости, само-стоятельности, дабы бросить-ся в зияние смысла? Смысл обитает в молчании, обитель которого – речь. Речь же только тогда речь, когда она о-с-мыслена. В речи о-существляет себя мысль, существо которой открывается в смысле, обитель которого в молчании. Философствует, поэтому, не тот, кто изрекает истины. Философствует тот, в ком осуществляется опыт мысли. Но вслушаемся, о чем идет речь в этом речении: опыт?

     Слово, сказанное в конце, настораживает. Осторожностью напрягается слух, высвобождая внимание. Внимание, встав на страже слова, улавливает в нем то, что возвращает нас к началу, где было сказано, что дело философа не называть, а взывать к открытому в слове смыслу. Смысл есть мысль, в которой смысл мыслимого. Тот, в ком осуществляется опыт мысли, философ. Но что есть опыт, в осуществлении которого дело философа? Опыт есть о-пыт: пытливое допытывание о. Речь, стало быть, идет не о статике безлюбого обладания, а о динамике любящего вопрошания.

     О чем же вопрошает любомудр-философ? Назвать «это», не значит ли: нарушить интимность смысла? Изреченное – это всегда подслушанное; и, быть может, именно в этом смысле всякая «мысль изреченная есть ложь», как «ложны» любые слухи.

Размышления «атеиста»

     Народная мудрость гласит: «Конец – делу венец».

     Китайская Книга Перемен, в которой саморазворачивающийся универсум сжат до пределов Канона, насчитывающего 64 позиции, в структурных рамках которых и происходит это саморазворачивание, заканчивается многозначительным: «Еще не конец».

     Новая работа по философской антропологии (Сигов К. Б. Игра как проблема философской антропологии: Автореф. дисс. … канд. филос. наук – Киев, 1990) венчается дерзким: «Человек возможен».

     Но как же тогда быть с пресловутым: «Человек – венец творения?»

     А может быть все действительно не так просто, и венец этот венчает собою совсем не то, что предназначено было для увенчания?

     Попробуем же разобраться в этом непростом вопросе, краеугольным камнем которого и будет утверждение: человек возможен. И здесь, прежде всего, необходимо понять, что же означает это «возможен» само по себе. Означает ли оно отсутствие некоего, еще не вполне определенного «нечто», которое, несмотря на это может все же иметь место быть в будущем, потому что в этом самом наличном бытии присутствуют некие признаки, указывающие на то, что это самое «нечто» каким-то образом уже присутствует, уже имеет себя в наличии, хотя и не имеет еще своего определенного места быть? Или же, напротив, это означает, что хотя некое «нечто» и имеет место быть, но, тем не менее, оно каким-то образом не соответствует тому месту, которым определено и определено, в котором дано и в котором задано, и именно в этом смысле возможное «нечто» имеет возможность себя осуществить и осуществить, то есть стать существом-вещью, ставшей уместной именно в том самом месте, которым дано и задано? Как видим, перед нами проблема осуществимости в пространстве и во времени. Но вся острота этой проблемы как раз в том и заключается, что речь в ней идет не об отвлеченных предметах, а о человеке, то есть в какой-то мере и обо мне тоже, вернее, именно обо мне в первую очередь, поскольку я – человек. Впрочем, можно и о человеке ведь поговорить как о предмете (чем и занималась метафизически настроенная элита сколь уже веков), но, конечно же, о другом человеке, а не обо мне – конкретном, трепетном и философски настроенном.

И вдруг: человек возможен?!

     Здесь ум настораживается: а не играют ли со мной? (Тем более, что автор прямо так и заявляет: «Игра как проблема философской антропологии»). Оказывается, я, как человек, еще лишь только возможен, несмотря на то, что со всей очевидностью уже есть.

     В таком случае автор затеял опасную игру.

     Возможно, что именно в этой игре он осуществляет себя самого и, тем самым, свою, таким вот странным образом понятую, возможность. Но какое отношение все это имеет ко мне, усматривающему в подобной игре определенные посягательства на мою сущность, мыслимую мною самим как вполне осуществившуюся?

     И, тем не менее, если быть до конца откровенным, игра эта каким-то образом заинтриговала меня, задела, и задела таким именно образом, что я оказался не столько увлеченным ею, сколько вовлеченным в нее, хотя и не принял еще ее правил, понимаемых так именно: человек возможен.

     Здесь есть над чем задуматься.

     Итак: с одной стороны, я оказался вовлечен в игру, в которой утверждается, что человек возможен, но с другой стороны, я отказался рассуждать о человеке как о предметной данности, указывая на то, что этим итак уже больна метафизика. Но, как оказалось, здесь есть проблема, о проблемности которой, во всяком случае по отношению ко мне самому, я и не подозревал, а если и подозревал, – на что указывает моя озабоченность, – то не явно, покуда это касалось других людей, – людей, так сказать, «вообще», вовлеченных в акте моего думания в стихию предметности, людей, с которых была совлечена их, с позволения сказать «человечность», ставшая предметом моего рассмотрения. В подобном ракурсе проблема возможности человека, как человека «вообще», была бы для меня приемлема, если бы я не заявил уже, завлекаемый навязываемой мне автором игрой, что просто не приемлю подобный метафизический стиль мышления. Поэтому развернем эту проблему на предметность предметов, а не на предметность опредмеченного в метафизике человека, и скажем, например, так: стол – возможен.

     Дышать, вроде бы, стало легче.

     Ну, конечно же, стол возможен как осуществление моего замысла об этом самом столе. Реально, быть может, стол этот еще не имеет своего наличного бытия, то есть: он не занимает пока что своего определенного места в определенной реальности. Стол этот не установлен пока что ни в пространстве, ни во времени занимая лишь «пространство и время» моего об этом столе умозрения. Но это мое воззрение на умопостигаемый мною стол может быть реализовано вне пространства и времени моего умосозерцания этого стола; оно может быть реализовано в предметной реальности, где и займет свое, определенное именно мною место, явив собою факт объективной реальности. Если с подобной точки зрения взглянуть на проблему человека, тогда человеческая проблема, понимаемая как проблема возможности человека, приобретает определенный смысл, но в таком случае мне пришлось бы отказаться от запрета рассматривать человека, а значит и меня тоже, в качестве предмета. И дело здесь не столько в том, что я не согласен опредмечиваться, сколько вот в чем: утверждение подобной возможности человека с неизбежностью порождает проблему «субъекта», осуществляя замысел которого, человек впервые обнаруживает себя в качестве человека возможного, а поскольку подобным субъектом не может быть никто из представителей рода человеческого – перспектива биотехнологии пока еще в будущем, – то, чур меня, этим субъектом оказывается Бог. Экивоки в сторону Природы здесь уже «не пройдут», поскольку подобным образом понимаемая природа вбирает в себя все функции божества, на что неоднократно и указывалось религиозной критикой.

     Впрочем, возможно ведь и другое объяснение?

     Радостно и с надеждой вздыхаю.

     Возможно, что весь секрет подобной «щекотливой ситуации» заключается в том, что думая о человеке, я думаю на самом деле лишь об «идее» человека, о человеке «вообще»? Так оно и есть. Ведь начинал-то я с того, что принимал человека в качестве человека возможного лишь в ракурсе человека гипотетического, отказываясь соотносить эту возможность с самим собой, считая себя вполне осуществившимся. Затем, когда суть дела коснулась уже меня лично, когда я оказался втянутым в затеянную диссертантом игру, в самой сути которой я почувствовал посягательства на свою осуществившуюся, как я полагал, человеческую сущность, именно тогда я, заявив свой отказ размышлять о человеке «вообще», попробовал поразмыслить о предметах отвлеченных, пытаясь подобными размышлениями пролить некий свет на возникшую проблему. Но в результате подобного отвлеченного размышления я пришел к выводу, что о человеке, как о человеке возможном, можно говорить лишь в том случае, если самого человека рассматривать в качестве предмета. И здесь возникла такая дилемма: либо человек возможен в качестве чьего-то замысла о нем, и тогда мы с неизбежностью должны принять реальность Бога. Либо…

     … Ну конечно же! Вместо того, чтобы говорить о себе лично, я все время соскальзываю на разговор о человеке «вообще», говоря же о человеке «вообще», я с неизбежностью заговариваю о Боге. Следовательно? Попробую рассуждать о себе лично: вот я на руках у матери; а вот я прильнул к животворному сосцу. Мои родители – мои воспитатели: я, таким образом, являюсь осуществлением или неосуществлением их замыслов обо мне. Их замыслы обо мне реализуются через воспитание и образование ими меня. Воспитание наилучшим образом, по крайней мере пока я мал и наивен, осуществляется в игре, благодаря игре, при помощи игры; и если для родителей, для большинства родителей, игра есть педагогический прием, то для меня она есть источник неиссякаемой радости, для меня она – некое таинство, в котором все вещи взаимозаменяемы, вернее взаимозаменяемы смыслы вещей, поскольку для меня все вещи полны смысла, еще вернее – вещи и есть для меня с-мыслы, подобно тому, как смыслы для меня и есть вещи, а я ощущаю себя творцом и хозяином этих, подвластных мне смыслов-вещей. Потом, скорее всего в период полового созревания, я начинаю остро ощущать свою самость, и с этого момента влияние родителей на меня, а вместе с ним и их замысел обо мне, натыкаются на мое отчуждение, а вместе с этим и их игра со мной, как и моя собственная игра, теряет для меня всю свою сакральность, потому что во мне начинает бурлить-бродить нечто такое, от чего уже не до игры. С этого момента я сам становлюсь для себя своим замыслом и своим осуществлением этого замысла. Следовательно, становясь самостоятельным, я впервые отчуждаюсь, как от родителей, так и от игры, с помощью которой они осуществляли свой замысел обо мне. Отныне я сам являюсь хозяином как своих замыслов, так и своих осуществлений этих самых замыслов. А игра? Ее метастазы проявляются в политике, которой я захвачен, в футболе, которым я «болею»; ну, и так далее.

     Но автор автореферата дерзает говорить обратное.

     Ну, это скорее всего потому, что он попался в лапы своей же собственной игры, рассуждая о вымышленном человеке. Я же отказался от подобного рода рассуждений, отказавшись заодно и от подобного абстрактного человека – во имя человека реального, то есть: меня самого.

     Осуществлением чьего замысла были мои родители?

     Конечно же: сначала их родителей, а потом, в период зрелости их же самих.

     Осуществлением чьего замысла были родители моих родителей?

     Что-то опять становится душно…

     Родители родителей..?

     Природа..?

     Эволюция..?

     Нет, это, пожалуй, не годится.

     Ведь я же сам был против того, чтобы наделять природу атрибутами субъекта, то есть – Бога.

     Тупик?

     Постой, постой…

     Но ведь тогда прав диссертант.

     В чем?

     Ну вот в этом: отчуждаясь от игры, мы отчуждаемся от себя, как от возможности.

     Следовательно, возможность, о которой говорит автор, каким-то образом совершенно противоположна той возможности, которую я полагаю сам в качестве своего осуществления?

     Но ведь мое отчуждение от игры было следствием отчуждения от замыслов родителей обо мне, которое было, скорее всего, результатом моей половой зрелости?

     Допустим, что это предположение верно по отношению ко мне, но верно ли оно по отношению к родителям моих родителей?

     Действительно, здесь я споткнулся о понятие Природы как Субъекта, а ведь такое понимание Природы – неправомерно.

     Следовательно, родителем родителей был, о боже – Бог?!

     Чур меня от этих игр!

Размышления «теиста»

     Сегодня я весь день размышлял над этим вот пассажем древнего даоса Чжуан-цзы: «Ловушкой ловят зайцев. Поймав зайца, забывают про ловушку. Словами внушают смысл. Уловив смысл, забывают про слова. Где же найти мне человека, который забыл все слова? Вот бы мы с ним поболтали!» О чем здесь речь? О чем я думал, размышляя над этим пассажем? И что это вообще такое – думать?

     Может быть – познавать?

     Но как мы познаем что-либо? Как вообще возможно познание?

     Конечно же, можно пойти на поклон к старику Канту, который также ломал себе голову над подобными вопросами. Но что это мне даст, если меня устроит в его ответах лишь то, что я и без него и сам уже знаю.

     Откуда я знаю это?

     Что это такое вообще – знание?

     Платон, например, в диалоге «Теэтет», ссылаясь на Сократа, который, в свою очередь, ссылается еще на кого-то, дает такое определение знанию: знание есть ἀληθής δόξα μετά λόγοι (201 с). На русский язык это определение практически не переводимо, поскольку истолкованию каждого слова можно посвятить, подобно Хайдеггеру, отдельную работу, но смысл его приблизительно таков: мы не выражаем словами свое знание, но именно в выражаемом словами мы впервые свое знание обнаруживаем.

     Что это значит? Не значит ли это, что обращаясь к опыту того же Платона или, например, Канта, я с их помощью лишь актуализирую в самом себе свое собственное знание? Скорее всего, так оно и есть. Но ведь меня-то интересует совсем другое: я хочу узнать, что это такое – мое знание?

     Конечно же, знание невозможно без познания, а познание невозможно без понимания, понимание же, в буквальном смысле этого слова, есть пожирание, и это верно не столько филологически, столько, так сказать, онтологически, с чем, надеюсь, согласится не только филолог, знакомый с историей языка, но и христианин, знакомый с историей грехопадения.

     Но как именно я пришел к подобному утверждению?

     Познавая?

     То есть – пожирая?

     Конечно же, можно сослаться на Откровение, в котором мне открылось подобное положение вещей. Но, опять-таки, если я принял это открытие, значит, оно уже было сокрыто во мне самом?

     Так значит, мы познаем уже познанное, подобно тому, как поедаем уже съеденное? Как говаривал Парацельс: человек есть то, что он ест. Включая сюда, конечно же, пищу «духовную».

     Но ведь в познании я могу принять лишь то, что уже есть во мне? Зачем же мне есть, когда и если я уже сыт?

     Так может быть все дело во лжи ненасытности?

     А может быть – в ложной установке ума на то, что все-во-мне-и-я-во-всем, исходя из которого возможно утверждение о том, что знание есть познавание знаемого?

     Я все время вращаюсь в круге смыслового поля Откровения.

     Так может быть, вся проблема в том, чтобы вырваться из этого круга?

     Или, быть может, все дело в том, чтобы впервые и всецело в него войти?

     Кто – спрашивает? Кто – отвечает? Кто спрашивает в том, кто спрашивает? Кто отвечает в том, кто отвечает? И спрашиваем ли мы вообще, когда спрашиваем? Вопрошают ли наши вопросы? Или же только молящимся дано с удивительным восторгом и восторженным удивлением убедиться, что никакое напряженное вопрошание и никакое вопрошающее напряжение, короче – никакой призыв не останется безответным? Именно так: правильно поставленный вопрос не имеет ответа в смысле его решения, в смысле разрешенности в ответе, в смысле «снятия» вопроса – ответом. Правильно поставленный вопрос имеет ответ в ином смысле – как ответ, или отзыв на зов; как возможность ответить новым вопросом на ответный зов; как диалог. Иными словами, вопрос, на который возможен ответ в смысле снятия вопроса, его разрешения в ответе, – не есть в подлинном смысле вопрос, точно так же как и подобный ответ – не есть в подлинном смысле ответ. Вопрос вообще не есть что-либо раз-решаемое. Вопрос есть указание на состояние вопрошания, указание на готовность вопрошания. Вопрос есть инструмент, с помощью которого входят в это состояние, то есть состояние диалога, со-стояние в диа-логе. С кем?

     Как узнать?

     Познавая?

     Но что такое – познание?

     Вся эта ситуация напоминает мне рыбалку (кстати, излюбленный образ даосов и мастеров дзена, только ловят они без крючка и приманки, да к тому же не рыбу, а плавающую в воде луну, ее образ и подобие): мы насаживаем на крючок приманку и закидываем ее в озеро; клюнуло и мы извлекаем приманку, которую поглотила рыба, а вместе с приманкой извлекаем и саму рыбу, которую съедаем уже мы. Во так и получается, что прежде, нежели познать что-либо, мы уже вкладываем в познаваемое определенный смысл, который затем и извлекаем, как «вроде бы» познанный. Но вместе с ним мы извлекаем «нечто» сверх вложенного, нечто ему «иное». Или же мы напрасно принимаем пред-положенное за иное?

     Кто дурачит нас и водит все время по кругу?

     Мы сами? Или некто иной в нас самих? У кого спросить?

     Я смотрю на дерево. Я вижу дерево. Конечно же, я вижу его потому, что пред-полагаю смысл, идею дерева, которые – смысл и идея – суть факт языка. Я смотрю, исходя из себя, но вот вижу, исходя из языка, и это тоже факт – факт моего понимания. Кто же – или это я сам? – вложил в язык понимание? И кто же вложил язык в меня?

     Или я все-таки за этим деревом не вижу леса? Но единое видимо нами, лишь исходя из многого, подобно тому, как многое – лишь исходя из единого: таковы, например, слова и буквы. Есть даже такое понятие – все-единое. И первейшей интуицией этого всеединого являюсь я сам. Следовательно, то, что очерчивается этой интуицией, имеет два пути реализации. Один путь – в самозамыкание: «я есть все, и все есть я». Другой – в само-размыкание: «я есть все, и все есть я постольку, поскольку есть Ты, являющийся всем, и все, являющееся Тобой; поскольку есть всему инобытие, открывающееся, как Одно».

     Но откуда здесь появилось Инобытие?

     Оно дано мне как интуиция, наравне с интуицией Всего, исходя из реальности меня самого, как интуиция реальности Другого.

     На этом мои размышления были прерваны детским вопросом:

     – А что такое Рай?

     Если этот вопрос обращен и ко мне, как ответить на него, не впадая в философское высокоумие, «понятное» лишь понятливым взрослым, и раскрыть для ребенка то Непотаенное, которому этот ребенок изначально причастен, и которое являет себя сокрытым потому только, что в действительности оказывается оно (именно: кажет себя) – предельно Открытым?

Послесловие

     В моих размышлениях слова «атеист» и «теист» закавычены не потому, что персонажи эти, так сказать, вымышлены, хотя сам спор, как атеиста, так и теиста с самим собой, который я попытался воспроизвести, может показаться кому-то действительным вымыслом. А для кого-то, возможно, интерес представлял бы лишь сам спор атеиста с теистом. Но спор этот не только не может быть разрешен, – он еще и не начинался. Ускользнул в забвение тот факт, что как теизм, так и а-теизм исходят из единого корня, и пока этот факт не будет памятоваться во всей его полноте, ни о каком диалоге не может быть и речи.

     Тайна атеизма в тайне Богооставленности: это вопль Христа на Кресте. Тайна эта более таинственна (если вообще о тайне правомерно говорить «более» или «менее»), нежели тайна Боговоплощения. Может статься и так, что последовательный атеист окажется ближе к Божественному, чем теист, – и оба равно далеки от Бога. Один не понимает, Кого он отрицает, отрицая; другой не понимает, как это может быть, что Его нет, не понимает самого существа этого «нет», как впрочем, и существа всякого «да». И ни тот, ни другой не видят, откуда собственно, и их утверждения и их отрицания. Существо атеизма также непрозрачно, как и существо теизма. Непрозрачна и их тождественность: в вере. Но это уже тема совсем другой работы.

Приложение

В поисках утраченного слова

(медитативные эскизы)

     Древнекитайский философ Гунсунь Лун, ознакомившись с творениями Мартина Хайдеггера, воскликнул:

     – Da-sein nicht sein das Sein! (что в переводе с китайского немецкого здесь значит: «Вот–Бытие не есть бытие» )

     Другой древнекитайский философ, улыбнувшись, добавил:

     – Вот именно! Человек, всего лишь «вот» Бытия.

     Сказал, и подмигнул лукаво. Это был Чжуан-цзы. Узнаю его по сияющей улыбке.

     Взбудораженный вибрациями их игривого менталитета, решил я стать на страже собственных мыслей, а заодно решился набросать несколько штрихов к апологии Мартина Хайдеггера.

     В чем суть дела?

     Все дело в том, что в древнекитайском языке это самое «вот» («чжи») имеет значение: «палец-указатель»; кстати сказать, именно исходя из этого смысла, становится понятным излюбленный призыв патриархов чань-буддизма: не путать палец с луной, на которую он указует; на это же указывает и реплика Чжуан-цзы: человек в качестве человека не осуществляется простым фактом своего наличия («ю»); напротив, человек не просто «есть», но есть вечно заменяющаяся манифестация («дэ») неизменного Бытия («дао»), то есть: человек – это вечная возможность, являющая метаморфозы своего «вот» в силовом поле Присутствия. Но необходимо, видимо, прояснить само это слово, в свете которого выясняется суть всякого слова: что есть – присутствие? Присутствие есть при-сутствие: сутьствие-при. При чем? При сути. Иными словами, существование сущего раскрывает суть своего существа сутьствованием-при-сути: так – в сущем. Там же, где Сутьствует суть (ср. Исх. 3, 14) – Бытие. В свете всего сказанного бросим взор в «вот» Бытия. И в самом деле, всякое «вот» указует на то, что есть еще и некто/нечто, на это самое «вот» указующий/указующее, то есть: при всяком «вот» некто/нечто находит-ся-при. Здесь мы возвращаемся к пониманию «вот» как присутствия, а присутствия как сутьствования-при-Сути (ср. др.-евр. «Шехина» – Присутствие и персидское šâh – Царь, Владыка; это прольет некоторый свет на определение Присутствия в качестве Царствующего и Владычествующего у Мартина Хайдеггера).

*   *   *

     Конфуций.

     Призыв к «исправлению имен» (正名 – «чжен мин»).

     И помните, у Исайи: «Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Богу нашему» (Ис. 40, 3).

     Эти же слова, повторенные Предтечей.

     Невероятно, но факт: дословно «чжен мин» можно перевести словом – «православие».

     «Исправление имен». Здесь, как вообще на Востоке, все значительно тоньше и глубже, нежели может показаться с первого взгляда. Ведь «мин» – это не просто «имена». Это и знаменитость, это и именитость: «именитый человек» – человек с имением, человек с именем, человек из славного сословия, из именитого рода-племени. «Мин», далее, – это и слава, и сияние, и, конечно же, славный человек, как воплощение этой славы и этого сияния – герой-знаменитость, прославленный человек. Но это же и, первоначально, чеканка, нанесение славословий на бронзу: некая неведомая и невидимая, безымянная и бесформенная сила лепит, выдавливает-формирует из материи-материала нечто оформленное сообразно себе самой. Но со временем изображение это искажается, обезображивается, теряет славу-сияние перво-образа. Исправить, выпрямить-выправить изображение-образ-имя как раз и значит: со-ответствовать той сиятельной силе, быть ее неискаженным, неизолганным проявлением, быть ответственным за то, чтобы проявить ее в себе первозданно-чистой, преображенной до первообраза, а тем самым и прославить, высветить-выявить, вернее, дать возможность ей самой сиять, самой явить свою славу-сияние – в тебе, в вещах, которые ты познаешь-выверяешь-выпрямляешь («гэ»).

     «Исправление», таким образом, понимается (Ван Янмином, например) как «постижение», отсюда и 格物 «гэ у» – естествознание, натурфилософия, философствование вообще.

     (Не потому ли подлинный филолог всегда имеет шанс стать и подлинным философом? Ведь здесь, кроме всего сказанного, есть еще и интимное сродство «логоса» с «софией».)

     Философствование – есть вопрошание о «последних вещах» как о «первых вещах», возвращение их Первоимен, – «Как наречет человек всякую душу живую, так и будет ей имя» (Быт. 2, 19), – исправление имен.

     Но «исправление», кроме того, имеет еще и значение: «центр мишени», «сердцевина», непопадание в каковую, промах,  и есть собственно «грех»– ἁμαρτία (hamartía). Так что к последним вещам и к последнему вещей может привести – слово: первозданное.

     Таково свидетельство Востока.

     Запад обмолвился: «Время выпало из пазов».

     Так, может быть, поиски аутентичного слова станут своего рода терапией, вправлением вывихнутых суставов?

*   *   *

     Совесть и сознание.

     Сознание – как искажение совести.

     «И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги и… услышали голос Господа Бога… и скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога…» (Быт. 3, 7 – 8).

     Именно отсюда – ибо откуда же еще? – попробую «плясать», если воспользоваться словечком из лексикона «философии игры», пытаясь очертить тот контекст, в котором кристаллизовались для меня смысловые поля понятий сознания и совести.

     «Открылись глаза у них» – что это значит? Во всяком случае не то, что до сих пор, то есть до вкушения запретного плода с дерева познания, были они слепы. Так значит, видели они до этого каким-то иным образом, нежели после этого, и знали они до этого каким-то иным образом, нежели после этого? Это первоначальное видение и первоначальное знание я и называю: совестью.

     Со-весть: весть-известие, нечто, что становится известным как со-общение. Но сказав, что нечто тебе известно, не значит ли это сказать просто-напросто то, что ты знаешь? Причем таким именно знанием, которое основано на доверии к вестнику, известившему тебе эту весть? Не таким ли именно знанием-известием-вестью и располагают дети до «самостоятельного» познания?

     Со-весть: со-ведать, со-знать. Сразу же вспоминается, что «ведать» – это не просто «знать», и что ведуны, например, – это не просто знающие, а знающие именно каким-то особым – сакральным – знанием, точно также, как и Веды есть собрание не просто знаний, но знаний особых, жреческих, арийских ведунов знания.

     Лично мне не по душе это деление на знание сакральное и знание профанное: нечто подобное произошло и в нашей Церкви, которая делится ныне на сакральную иерархию священнослужителей и профанную массу мирян, когда иерархи священнодействуют в Храме, обслуживая «требы» мирян, а те… Не к ним ли, к «мирянам», обращены слова: «Вы – род избранный, царственное священство, народ святой, люди взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свет Свой» (I Петр. 2, 9)?

     Что есть Церковь?

     И что – Священство?

     Не произошла ли и здесь подмена одного видения-ведения другим?

     Вернемся к Библии: «И воззвал Господь Бог к Адаму и сказал ему: где ты?... кто сказал тебе, что ты наг? не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть?» (Быт. 3, 9 – 11). Недоумение: как же это Всеведающий не ведает, где Адам, и почему он прячется? Но, может, быть недоумение это каким-то образом указывает на тот переворот, на то искажение Образа Отца, которое произошло, случилось в Эдеме: Любящий Отец в глазах Адама, раскрытых новым видением, превратился в Грозного Судию, от Которого следует скрываться и перед Которым необходимо оправдываться.

     «Где ты?»: вот он – шанс, возможность, предоставленная Любящим Отцом Своему любимому, но провинившемуся сыну; надежда на возможное покаяние. Но Адам уже не видит Отца. Он видит Судию.

     Так что же произошло в Эдеме?

     Произошло же там действительно нечто роковое: тот самый «вывих», глобальный надлом, слом, искажение.

     Адам устыдился.

     Вот оно ключевое слово: стыд. Именно стыд указует на то, что совесть еще не отмерла совсем, но уже приняла какую-то не свойственную ей самой форму, а именно: форму сознания.

     Стыд, угрызения совести: призыв вернуться назад, к первозданному знанию, отбросив знание новоприобретенное. Что же нового узнал Адам?

     «Адам сказал: жена, которую Ты мне дал, она дала мне от древа, и я ел» (Быт. 3, 12). Вот оно, новое знание во всей своей красе: Адам знает, что запрет он нарушил из-за жены. И кто дал ему жену? – Бог. Следовательно (извечно русский вопрос): Кто виноват?

     Так значит, грех не в акте нарушения запрета, как такового, но в акте самооправдания – за счет Другого (вот и Ева: «сказала – змей обольстил меня и я ела». – Быт. 3, 13).

     Раскол пришел в мир со словами Адама.

     Возможно, что с возвращением истинного смысла слов начнется и возвращение блудного сына – к Отцу.

     Возможно ли?

Киев

1991
___

послушай что сказал поэт:

не быть мирам – где слова нет!

а нам внушают столько лет:

от слов один – мол – только вред

чтобы найти в мирах покой –

слова не путай с болтовнёй

__

…к слову сказать так называемые «пять измерений» безусловно являются аналогом наших пяти чувств при том что индусы к этой пятёрке добавляют шестое (занимающимся по системе «энсоф» эта шестёрка известна как 6 сфер) а именно ум (на месте которого у нас на западе фигурирует «интуиция») каковой конечно же в свой черёд является развёрткой знаменитого триединства sat-cit-ānanda (सत्-चित्-आनंद) то есть «нулевой» точки бытия (аз-есмь) осознание которого (здесь имеет место быть апория: бытия – являющегося основой всего того что есть – в наличии днём с огнём не сыщешь тогда как всего того что имеется в наличии в действительности нет) и есть блаженство явленное в таких своих не менее знаменитых четырёх аспектах как 
1) бодрствование

2) обычный сон со сновидениями (или просто сновидение)

3) глубокий сон без сновидений (являющийся вратами в так называемое «сновидение» как особую отдельную реальность) и

4) невыразимое «четвёртое» turiya (तुरीय) в котором без труда можно опознать всё то же самое триединство sat-cit-ānanda

итак у нас насчиталось 5 чувств 3-единство и 4 состояния сознания итого 12 измерений (знакомые последователям рудольфа штайнера в значительно искажённом виде) на месте 5-ти однако дотошные китайцы пошли ещё дальше и развернули эту пятерицу в экзотерический канон из 64-х позиций а так же в эзотерический из 81-ой (такова матрица 9х9 дао-дэ цзина) но на мой извращённый взгляд измерений именно столько – сколько букв в алфавите у того или иного народа на которых и держится отличие одной национальной картины мира от другой поэтому разумный человек конечно же дальше триединства не пойдёт потому как затеряться можно уже и среди трёх сосен…

___

напомню вновь опять и снова

простую истину основы

что повторяют вам веками:

где ваше сердце – там вы сами

а мир его внимая слову

становится всё время новым –  

точь в точь таким как мы в нём с вами

___

«Все мировые религии, придавая особое значение любви, состраданию, терпимости и прощению, могут способствовать развитию духовных ценностей, и делают это. Но реальность… такова, что привязывание этики к религии более не имеет смысла. Поэтому я всё больше убеждаюсь в том, что пришло время найти способ в вопросах духовности и этики обходиться без религий вообще»

цитирующие с каким-то нескрываемым восторженным злорадством к месту и не к месту это высказывание лидера буддистов фатально путают при этом религию как социальный институт и саму по себе религиозность как изначальный онтологический факт самой нашей человеческой натуры поскольку re-ligare означает не иное что как ещё раз со-единениться чтобы с-вязать разорванное подобно тому как единятся и связаны мать с ребёнком – так что не выливайте господа хорошие вместе с водой и ребёночка!

___

однажды даому приснился чжуан-цзы которому приснилась бабочка которой приснился чжуан чжоу которому роман и не снился…

___

то не пророк сказал – пиит:

народ безмолвствует...

...когда он говорит –

продолжить так другой спешит

и тем – пожалуй – рассмешит

___

как вор грабитель и разбойник видят во всех без исключения золотых изделиях одно лишь только золото – так адвайтист во

всём явленном многообразии проявленного видит одного лишь брахмана в силу того что и те  и этот охвачены одной и той же страстью при том что и сворачивание всего в одно единое и его разворачивание являются по сути своей одним и тем же страстным движением или говоря иначе как майя – это божественная игра всевышнего – так и мокша тоже всего лишь его игра ибо и в заблуждение и в освобождение от него играет один и тот же господь вседержитель

___

И соверши́ Бóгъ въ дéнь шесты́й дѣлá Своя́, я́же сотвори́

И ви́дѣ Бóгъ вся́, ели́ка сотвори́: и сé добрá зѣлó

И почи́ въ дéнь седмы́й от всѣ́хъ дѣ́лъ Свои́хъ, я́же сотвори́

…

и пока господь вседержитель отдыхает – давайте вспомним все вместе с вами ещё раз о том что абсолютно всё им созданное хорошо весьма и стало быть весьма хороши как наши чувства так и наше тело вместе с  разумом которые тем не менее повсеместно катастрофическим образом и фатально путают с похотениями плотью и ментальным конструированием неизбежно появляющихся в свою очередь там именно где зарождаются зреют и разрастаются наподобие раковой опухоли вирусы «нашего» «моего» да «своего» а посему освобождаться необходимо не от ума чувств и тела но от тех собственнических наклонностей которым они подвержены

___

«Знай одно: что завтра будешь старой.

……………………………………

Остальное, деточка, – забудь.»

это голос женщины усталой

сердце чьё вместительней чем грудь

___

как уже говорилось однажды – повторю то же самое ещё раз со всей ответственностью: регулярная интенсивная практика (каковую мне передал тот – которому я склонен доверять) "дыхания брахмы" из базового курса «энсоф» при выполнении её с несгибаемым намерением как минимум через 12 месяцев трансформирует тело практикующего в так называемое "радужное тело" света или как ещё говорят тело звёздное – но лично я например к этому ещё не готов...

"есть у нас ещё дома дела..."

___

беспричинная и безосновная

лишь одна ни на чём устоит

любовь ко всему безусловная

когда всё в этом мире сгорит

___

если гора не идёт к магомету то как известно магомет идёт к горе – и вот мы уже сколько сот или тысяч лет ничтоже сумняшеся на радость себе или на горе оседлав прадревнего змия кундалини тащим свою задницу на небо…

……………………………………………………………………………

подскажите мне – из вас кому-нибудь известны практики кроме садханы ауробиндо-матери ориентированные на нисходящие потоки?

___

если в первом акте дуло –  

то во втором выстрелит

©+

___

вся наша жизнь – увы – игра

и люди в ней актёры

сказать те ж самые слова

вложив в них смысл новый

мой друг – запомни – такова

свободы здесь основа

___

всем уже давно и доподлинно известно что слово «эгрегор» производят от древнегреческого ἐγρήγορος которое значит согласно википедии «бодрствующий» причём она же утверждает что слово это фигурирует у пророка даниила но – увы – в соответствующем месте (Дан. 4:17) у того имеет место быть совсем иное а именно: συγκρίματος – поэтому остановимся пока на той версии согласно которой сей эзотерический перл «изобрёл» виктор гюго при том что нынче под ним разумеют «энерго-информационную структуру лишённую духовного ядра которая изначально возникает из сонаправленных эмоций и мыслей группы людей, объединённых общей идеей» и надо признаться что сие определение звучит весьма внушительно и даже – казалось бы – очень убедительно если бы при этом одно неизвестное не объяснялось здесь посредством неизвестного же поскольку определение строится таким образом как если бы всем было ясно и само собой очевидно что такое «энергия» и что такое «информация» о которой следовало бы сказать следующее: любая информация – как и сознание согласно феноменологии – безусловно имеет интенциональную природу являясь не просто «сообщением» но сообщением от кого-то и кому-то так что если искать в древности соответствующие данной природе сущности то таковыми безусловно окажутся ангелы (ἄγγελος) то есть «вестники» или как их ещё именует высокая схоластика – «интеллигенции» а посему если уж где-то и можно найти исконный смысл данного понятия – искать таковой надо именно там где он детально проработан но где его никто разумеется не ищет целиком и полностью  довольствуясь одной лишь видимостью разумения что собственно говоря вполне соответствует природе этого мира – поэтому как бы это ни льстило самолюбию человека но ни он ни группа людей «объединённая сонаправленностью эмоций и мыслей» не являются ни создателями ни организаторами эгрегоров ибо – наоборот – тот или иной эгрегор а попросту говоря ангел/демон организует ту или иную группу как средство собственной самореализации поскольку как таковой лишён этой самой самости наделение каковой б-г'ом человека кстати сказать и послужило причиной падения первого из них

___

ad marginem:

что разрушается быстрее камень иль коса.. .

кто первым сдастся

и покрошится.. .

весною поростёт трава.. .

скрывая тайны.. .

(Allegoria Della Fortuna)

коса летала а не шла

пока на камень не нашла

нашла ж коса в том камне видно

что косарю – увы – не видно

но не серчай же – право – жнец

чреда всему придёт – конец

___

ad marginem:

я знаю то что знаю

чего не знаю – того не знаю

зная о не знаемом знанием незнания

(читая конфуция вспоминаю кузанского)

___

поскольку довольно сложно вырваться из-под власти шаблонов для того чтобы различить сновиде́ние и снови́дение давайте попробуем как говориться вышибить клин клином взломав один шаблон при помощи другого: как вы знаете существует три уровня сознания – джаграт свапна и сушупти – соответственно являющиеся тремя мирами а именно миром бодрствования миром снов и миром сна без сновидений – существуют так же и соответствующие практики для обретения в них осознанности при том что осознание себя в одном мире совершенно не гарантирует осознанности в другом – именно поэтому вы можете быть тысячу раз и божественно осознанным в мире сна (используя например технологии «фазы») и тем не менее оставаться совершенно бессознательным в так называемой «реальности» точно так же как и в мире снов без сновидений куда однако тоже можно войти в полноте осознания используя например подсказки данные карлосом кастанедой или «дыхание брахмы» переданное вам через меня вместе с сопутствующими ему практиками на странице фейсбука «энсоф» – так вот: именно и только сознательное пребывание в этих мирах во-первых а так же в полноте своей телесности во-вторых именуется «снови́дением» как внетелесное но тем не менее сознательное пребывание во сне – «осознанным сновиде́нием» бессознательное пребывание в котором остаётся обычным сном

___

за каждым человеком – сказал абу силг – лежит океан знания поэтому (продолжу этот образ) если отвлечься от того что тот человек из себя представляет и сосредоточиться на самом этом знании то можно будет со всей очевидностью определить кем он является на самом деле: проводником полупроводником или вообще – как иван сусанин – обводным каналом

___

фокусник раскрывая секрет своего фокуса демонстрирует тем самым очередной

___

все вы конечно же часто встречали вот эту фразу – «закон гласит: подобное притягивает подобное» – но смею вас заверить что это полнейшая чушь потому что подобия ни коим образом не притягиваются но – и вот теперь уже согласно таки закону – взаимоотталкиваются тогда как притягиваются – наоборот – противоположности нагляднейшим примером чего служит известная всем мандала инь-ян (другое дело что дураки например собираются в стаи – но это уже совсем другой закон – так сказать не писаный)

___

дополнение к ролику №049 из ЭНСОФ'а

как вы помните – в нашей меркабе спереди (вверху и справа) у нас время а пространство сзади (внизу и слева) – при том что будущее времени так сказать накатывается на нас как – соответственно и согласно известному вам принципу обратной перспективы – его прошедшее накатывает на нашего дубля а всё остальное уже не более чем литература

___

И бы́сть вéчеръ, и бы́сть ýтро, дéнь еди́нъ…

не значит ли это что все миры творились ночью во-первых и в сновидении во-вторых при том что именно она как раз и является воистину днём а то что мы почитаем таковым – всего лишь сон или образно выражаясь «ночь» нашего разумения

___

ежели освободить свой слух от скрежета нот самоуничижения при слышании слова «смирение» то вполне можно будет увидеть и тот самоочевидный факт что смириться – как минимум – означает не иное как: встать вровень с целым миром

___

все знакомы со схемой 4-ёх царств (или планов) мироздания а именно:

1) минералов

2) растений

3) животных

4) человека

не вызывающей ни у кого сомнений что странно поскольку она безусловно возникла как аналогия 4-ёх стихий и видеть здесь человека скажем мягко просто странно тем более что всеми кто пользуется данной схемой постулируется во-первых его сугубая макрокосмичность (или проще говоря своеобразное символическое  взаимообразие универсума и антропоса при том что в самом  этом мироздании он безусловно занимает центральное место являясь так сказать сердцевиной креста тех самых четырёх стихий) и во-вторых его (следующую именно из этого) пятиричность (опять же символически отражённую на уровне телесной анатомии пятиконечностью) а объясняется эта странность весьма просто: в одно прекрасное время по совершенно непонятным причинам из данной схемы напрочь было вычеркнуто царство разумных сил ангельских или говоря языком высокой схоластики «интеллигенций» на место которых (каковое согласно с мудростью народной пустым не бывает) приходиться с тех самых пор втискивать всевозможные «заменители» и «симулякры» коим несть числа

___

как есть вечный жид агасфер так был и есть извечный умник на кухне – с позволения сказать «интеллигент» – который (прости господи) просрал в своё время царскую россию точно так же как РСФСР и почему-то уверен я именно таковой был инициатором призыва иностранцев управлять неуправляемой по его глубоким соображениям русью так что порою мне кажется: а не одно ли это и то же лицо…

___

в торе есть заповедь (и адекватного её толкования не слышал я ещё ни разу) не варить козлёнка в молоке матери его духовный смысл которой заключается в том именно чтобы не смешивать пищу так сказать младенцев по уму с пищей зрелых мужей – то есть ни в коем случае не создавать в том числе такие «эзотерические» тексты ликбезовско-макдональдского толка которые будут одновременно понятны как вашим так и нашим

___

всем тем кто забыл народную мудрость согласно которой иная простота хуже воровства и потому в простоте своей повсеместно требует от духовных истин такой же лёгкости усвоения каковая присуща – по их мнению – истинам благой вести например как и прочей пище духовной напомню между прочим предостережение апостола павла: Бою́ся... истлѣ́ютъ [и] рáзумы вáши от простоты́, я́же о Христѣ́ (практически все современные переводчики этого места в отличии от тех кто переводил его на церковнославянский язык буквально следуя греческому тексту – испугавшись по всей видимости разверзающихся здесь бездн – добавляют напрочь отсутствующее в оригинале слово «уклонившись» искажая – и тем самым воруя – смысл сего предостережения перевернув его с ног на голову так что опасаться уже надо не мнимой «простоты» во христе но как раз именно её держаться и от неё не уклоняться –причём тенденция эта дошла уже до полного маразма и давно уже повсеместно издаются «библия для детей» – но почему бы тогда не издать заодно и упанишады для детей веды для детей тору для детей коран для детей квантовую физику наконец для детей тем более что общедоступными так называемыми «эзотерическими» её изложениями итак переполнен «духовный» рынок…)

___

Наша земля – это вера, 

в которую мы пустили корень, 

вода – это надежда,  

которой мы питаемся,  

воздух – это любовь,

благодаря которой мы растем, 

а свет – это знание,

благодаря которому мы созреваем

(Благовестие по Филиппу – 115)

единым праязыком человечества до так называемого смешения языков при крушении вавилонской башни был образный язык или язык образов а потому все те кто ищет таковой среди натуральных человеческих  говоров расписываются тем самым в своём полном неразумении того чего он на самом деле разыскивают при том что полноценным слепком с того праязыка является до сих пор язык притч на котором например «камень» означает «закон» и побить провинившегося человека камнями значит не иное что но именно  обличить его перед лицом закона (того самого «кровожадность» которого целиком и полностью лежит на совести читающих его буквы но смысла их не разумеющих) а не забросать натуральными булыжниками точно так же как и «земля» на том же языке означает «веру» так что пресловутая земля обетованная это отнюдь и вовсе не географическая точка но наша правая вера

___

духовные притчи – они как знакомые всем с детства карты: ими можно играть в дурака на них можно гадать но можно так же и распечатывать запечатанные в них законы универсума…

___ 

как правило люди ценят совсем не то что получают но то что они вкладывают для получения этого – например деньги – и это верный по сути своей механизм (тогда и постольку когда и поскольку он является инструментом самообнаружения) однако же – увы – неверно сориентированный

___

так называемую любовь земную правильнее называть влюблённостью или страстью в зависимости от степени её интенсивности и здесь возникает перекос во взаимоотношениях основанный на том что люди попавшие в страстную ловушку выстраивают их основываясь на своих представлениях о любви так сказать небесной суть которой во взаимоотдаче а не – наоборот – во взаимопожирании имеющим место быть там где разгорелся пожар страстей

___

может ли отвратный руководитель быть классным?

___

«Энергия не может отложиться в тварных вещах, иначе Бог бы вмерз как мамонт в лёд»

В. Бибихин

деньги например можно положить в банку где они законсервируются как мамонты во льдах а можно ведь и в банк где они будут как говорится шевелиться – так и энергия безусловно вкладывается в тварные вещи – другое дело что венец творения норовит эту энергию отложить для себя впрок присвоив её подобно отложению жира и солей

___

человек – как известно – это венец творения и предназначением его стати так сказать является задача стать тем самым завершающим мазком целокупной картины мира который (всецело вобрав в себя всю полноту этого всесовершенного произведения) завершит наконец именно собою тот самый шедевр вместо того чтобы быть совершенно некстати в каждой бочке затычкой

___

а знаете ли вы что именно благодаря аристотелю и – через него – христианской схоластике мы летаем с вами нынче на ракетах во внешний космос вместо того чтобы осваивать внутренний?

___

йог и магог

___

однажды к одному дервишу подошёл ученик и спросил: почему вы никогда не растолковываете самую суть того что говорите? – на что дервиш достал из котомки финик и спросил в ответ: хочешь? – хочу сказал ученик – тогда дервиш сунул финик себе в рот разжевал его и выплюнул тому в ладонь кашицу...

___

незнание является одним из аспектов целокупного знания

_­__

подлинная реальность эксклюзивна

поэтому если вы видите одно и то же

значит это – галлюцинация

что на языке откровения озвучено примерно так:

у б-г'а لَا شَرِيكَ لَهُ нет сотоварища

(из мастерской оккультной феноменологии)

___

когда говорят об энергии и справедливо вполне все явления сводят в конечном итоге к её проявлениям то забывают при этом как правило о том что мысль это тоже энергия а ещё вернее что энергия собственно и есть мысль

___

капля адвайтиста будет растворяется в океане блаженного всетожества точно так же как алчный грешник в аду пьёт воду и никак не может напиться – вечно

___

как смерти противостоит не жизнь вовсе но рождение при том что жизнь в этом триединстве является именно и так сказать «средним» (рождение-жизнь-смерть) точно так же и свету противостоит не тьма совсем но звук а средним здесь будет «форма» скрепляющая эти «противоположности» в триединство причём обрати внимание вот на что: говоря о свете который невидим (мы не видим света потому что в свете видим) все путают его с цветом который собственно и видят когда смотрят – то же самое со звуком

___

ум это такая штука которая всё отождествляет стирая разницу между явлениями которую – наоборот – устанавливает рассудок при том что разуму внятно как то так и это – умение отличать одно от другого видя при этом сугубое тожество различаемого (в том числе ума-разума-рассудка) свидетельствует о зрелости различающего

___

не превращай практику неделания в очередное выделывание

___

«пространством» духа является душа «временем» которой является дух вот почему два существа никак не могут пребывать по существу в одном и том же месте ни одновременно как уверен в том аристотель приложивший этот метафизический принцип к физическим реалиям наведя тем самым метафизическую тень на физическую плетень ни порознь как не могут они в том числе видеть одно и то же по той же самой причине ибо со-общаются друг с другом духи в пространстве чистого божественного света лицом-к-лицу видя соответственно «содержание» души своего со-общника которое собственно говоря и есть его «мир» так что все красоты описываемые посетителями якобы духовных миров являются банальным переносом «тутошнего» в «тамошнее» или выражаясь по простому самой обыкновенной материалистической контрабандой а если помудрёнее – симулякром

___

так я слышал однажды: атман отсутствует в буддисте таким же образом каким христос присутствует в христианине
___

кто мне ответит – с какого такого перепугу так называемое "клиповое мышление" называют собственно мышлением?!